4. "Мы будем соблюдать правила этикета, уважения к старшим и воздержания от насилия".
В жизни мы не склонны "разводить китайские церемонии". Да и вообще воспитанные люди в нашем обществе воспринимаются едва ли не как анахронизм. На Востоке же, как известно, этикет и ритуал приобрели всеобъемлющий характер. Это средство, предохраняющее людей от озверения, было призвано гармонизовать общественные отношения на основе все той же самодисциплины и обуздания эгоистических наклонностей. На Востоке соблюдение правила этикета стало духовно-нравственной нормой во всех сферах жизни благодаря конфуцианству. Строгий этикет регулировал поведение самураев, распространился он и на школы боевых искусств. Правила этикета, осваиваемые в додзе, помогали гармонизовать не только отношения между членами школы, но и их отношения с представителями других школ, со всем внешним миром. Принцип "каратэ начинается и заканчивается поклоном" стал визитной карточкой боевого искусства, понимаемого как путь совершенствования человека. Однако его не следует понимать формально. За поклоном в дзэне и в "дзэнских видах борьбы" скрыта духовная практика, наполненная смыслом религиозного очищения и умиротворения.
Оборотной стороной ритуализованности восточного общества и подчинения правилам этикета является его иерархичность, выраженная в Лестнице старшинства. В идеале социальная и профессиональная иерархия должна была обеспечить то, что греки называли "аристократией", т. е. "власть лучших". "Старшинство" — не только возрастной показатель, хотя умудренность жизнью вовсе не сбрасывалась со счетов. Это знак духовной зрелости, способности вести за собой по истинному пути. От "старших" исходит наставничество, передача традиции, знаний, искусства. Поэтому принцип "уважения к старшим" в заповеди клятвы додзе предполагает самое широкое толкование. В нем заложена возможность перехода от формального, неосмысленного соблюдения соответствующих правил уважения к "старшим по положению" (что может быть чрезвычайно опасным) до уважения к "старшим по достоинству", которое было бы исполнено самого искреннего чувства. В таком уважении нет места раболепию. Это символ обретенной свободы и гармонии.
Что касается гармонии, то она противится насилию. "Воздержание от насилия" лежит в основе и конфуцианства и буддизма. Почему же дзэн соединился с боевыми искусствами, если насилие коренится в самой природе боевых действий? Все дело в том, что проблема ненасилия решается здесь особым образом — не только на социальном и личностном уровне, но и на уровне сверхличностном. Только там, где происходит полное психологическое слияние воина с противником и отождествление с опасной ситуацией, где происходит переход в состояние "пустого" сознания, и находит объяснение "непреднамеренное" насилие, как в полном смысле слова "ненасилие". Это объяснение сродни общему даосскому принципу "недеяния", который подразумевает вовсе не отсутствие действий, а только то, что действия человека не мешают действию природных законов.
Дзэнское представление о "ненасилии" означает в идеале, что в ситуации самозащиты, когда неожиданное нападение врага нарушает "гармонию" мастера, он, совершая возмездие (спонтанно и в соответствии с мерой возмущения его покоя), действует без каких-либо эгоистических побуждений. Подобно "ветру, вырывающему дерево с корнем", он не совершает насилия, а просто восстанавливает "природную справедливость". Отсюда характерное для традиции боевых искусств дзэнское представление о "духовном мече" или "мече справедливости".
Вместе с тем принцип "воздержания от насилия" у воина остается связан, как уже отмечалось, еще с этикой социального поведения, неким нравственным кодексом боевых искусств. В соответствии с традиционными идеалами мастер боевого искусства является защитником обиженных и угнетенных и всегда готов также осознанно совершить справедливое возмездие, исполняя свой нравственный и патриотический долг.
Что же касается вассального долга, который для самурая был все же превыше всего, то жесткость кодекса Бусидо, а может быть, сами требования воинской профессии оказывались порой испытанием для той религиозной духовности, с которой связывалось совершенствование человека. На этой проблеме будет уместно остановиться, обращаясь к следующей заповеди клятвы додзе.
